ActivityPub Viewer

A small tool to view real-world ActivityPub objects as JSON! Enter a URL or username from Mastodon or a similar service below, and we'll send a request with the right Accept header to the server to view the underlying object.

Open in browser →
{ "@context": "https://www.w3.org/ns/activitystreams", "type": "OrderedCollectionPage", "orderedItems": [ { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1213786246159609856", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "/Отрывок из длинного текста, который сейчас пишу./<br />- Я готов прочесть, что написал вчера. – сказал Януш, вставая со своей табуретки.<br />Он держал в руках какой-то смятый листок, словно собирался произнести короткую речь на юбилее.<br />-Да, я писал на бумаге, – сказал он, посмотрев на нас поверх листа. – Это не так важно, на чем писать, но в последнее время мне легче так. Я попытаюсь объяснить. Вот например, вчера нам выдали планшеты и знаете, что удивило меня больше всего? То, что они были без упаковки.<br />Я вспомнил, что это удивило и меня. Мне даже показалось тогда, что я увидел на своем отпечатки чьих-то пальцев.<br />- Это планшеты писателей из предыдущего потока, - выкрикнула Николь со своего места. Наверное бедняг перерезали, одного за другим. – Она скорчила страшную рожу.<br />Януш улыбнулся ей: - Да, меня удивило что планшет не лежал в коробке. Еще пару лет назад его упаковали бы, как флакон духов. Мы развязывали бы тесемки, разворачивали бы папиросную бумагу, слой за слоем, словно раздевая кого-то в первую брачную ночь. Итак, я продолжу? - Он снова уткнулся носом в листок:<br />- Все началось с того, что я отнес свой телефон в починку и получил временный. Я такого не ожидал, думал придется обходиться вообще без связи и был очень благодарен, что обо мне позаботились. Этот временный был точно таким же черным, как и мой, только с зеленоватым отливом, но какая разница? Через неделю мой телефон вернулся из мастерской и тут я увидел, что он неуловимо-чужой. Все вроде было нормально, но я помнил, что мой был угольно-черным а этот казался светлее. Я никак не мог к нему привыкнуть, потому что вот уже много лет покупаю только черные телефоны. Казалось бы, я мог бы написать жалобу, потребовать свой прибор назад, но я засомневался: что если мой телефон и раньше был не таким уж черным? Теперь, когда я привык к тому временному, я уже не помнил каким был изначальный цвет.<br />Возможно, история кажется вам не стоящей выеденного яйца, но меня тогда это испугало. Мне и раньше казалось, что я не улавливаю изменений, новых условий игры, о которым всем давно известно, что в одно прекрасное утро окажусь единственным человеком, оставшимся на планете, потому что все как-то потихоньку договорились и улетели отсюда. И вот, мой телефон превращается в маленького монстра, слепленного из случайных деталей неведомым Франкенштейном, и похоже – это в порядке вещей. Мне пришло в голову, что приборы скоро и вовсе лишатся тел, станут голлограммой, висящей в воздухе. И тогда я попробовал представить какую-нибудь совершенно новую технологию: светящийся экран, или луч, ну как в кино про будущее, и понял что и эти фантазии уже выглядят устаревшими.<br />С этого момента я начал свое исследование. Первым делом, попытался вспомнить, что чувствовал раньше, увидев что-то по-настоящему новое: например изменение формы крыла в последней модели мобиля. Я вспомнил, что этот непривычный изгиб в первую минуту меня ранил. Чтобы привыкнуть к новому - да хотя бы даже к новой моде на кроссовки - нужно героическое усилие – и не надо смеяться – мы все делали этот рывок в будущее, чтобы быть там вместе с миром.<br />Я увлекся дизайном, каждый день теперь просматривал сотни фотографий, пытаясь уловить новые тенденции. Я впервые в жизни всерьез заинтересовался модой, она всегда казалась мне довольно увлекательной игрой, за которой интересно наблюдать со стороны, а теперь я решил попробовать в ней участвовать. Эти шмотки на мне - остатки того увлечения.<br />А потом все стало появляться и улетать слишком стремительно. Я уже не говорю о предметах, стоило только услышать что-то, или прочесть, или написать слова, вот хотя бы такие как эти - все сразу тянуло в какую-то пробоину, словно у нас здесь все разгерметизировалось.<br />До меня вдруг дошло, что модные вещи потому-то нас и волновали, что будили в нас предвкушение будущего, теперь же, когда они отказывались брать нас с собой, мы тоже стали к ним равнодушны.<br />Я вновь стал подолгу рассматривать фотографии предметов – вещей покрупнее, которые пока не унесло, в которые люди все еще вкладывали хоть какую-то идею. Я выискивал новые модели мобилей и заметил, что большинство дизайнеров по-прежнему использовали лишь органические формы. Бамперы были похожи либо на акулий оскал, либо на приплюснутую морду дикой кошки. Это относилось не только к автомобилям. Не важно, шла ли речь о станках, или ракетах - машина редко изображала именно машину, она чаще притворялась животным. Получается, люди давно уже догадались, что в будущее можно попасть лишь с помощью живого проводника, чудесного помощника. И тогда я вспомнил о больших машинах: о гигантских телескопах и бурильных установках, о сверхскоростных поездах, ледоколах и самолетах. Мне подумалось что в этих огромных предметах время движется отдельными мощными толчками.<br />Все знают, что многие авиакомпании до сих пор используют машины, которым сто лет, и в то же время именно самолеты человек пытается усовершенствовать в первую очередь. Каждый год конструкторы разрабатывают новые модели, но мы же понимаем, что законы аэродинамики не изменяются с такой же частотой. Может люди просто пытаются найти оптимальную форму для перехода? Не последнюю роль здесь играет и сам воздух: почему-то именно он представляется нам порталом в будущее. Может потому, что стоит подняться вверх всего на десяток метров – и твоя ближайшая судьба уже не гарантированна? И тут я понял: будущее больше не хочет играть с нами на мелкие деньги, теперь оно потребует настоящей пошлины за проезд и мы всегда об этом знали.<br />Я любовался самолетами, но меня расстраивало, что мало кто из дизайнеров правильно понимал свою задачу. Многие машины были лихо раскрашены, напоминая, то туземца, испещренного татуировками, то пловчиху в ярком купальнике. Некоторые были и совсем нелепыми: разрисованными мультяшными персонажами. Мне даже показалось, что кто-то нарочно пытается скрыть истинное назначение машины и покрывает ее поверхность этой нелепицей, словно камуфляжем.<br />А потом я увидел Ангела. Это был тяжелый арктический самолет, перевозящий грузы и топливо. Именно благодаря своему назначению, Ангелу не требовалось убеждать клиентов авиокомпании в собственной лояльности: он был просто белым, с тупым носом, подчеркнутым серым кружком, похожим на поросячий пятачок. «Глазами» Ангела были узкие окна, «ртом» - большое окно нижнего отсека, а «нимбом» – полукруглое окно пилотской кабины. Ангел смеялся, но узкие черные глаза были сощурены не от смеха. Впервые за последние годы я увидел лицо будущего, не доброе и не злое – неожиданное, не высчитанное маркетологами для мелкой базарной возни. Не знаю, влюбился бы я в этого арктического поросенка, если бы увидел просто фото, а не видео. Он явился мне в хищном и целеустремленном движени, когда разгонялся перед взлетом. Я прочел об этих самолетах: их было всего пара штук. Я мог бы уехать в какой-нибудь дальний северный город, устроиться работать на промышленный аэродром и видеть своими глазами, как он несется по полосе, но тут началась эпидемия, полярные исследования приостановили и эти самолеты сейчас почти не летают. Это уже не важно, я вновь вспомнил, как выглядит будущее.<br />Януш аккуратно сложил листок с которого читал, положил его в карман, но не спешил снова сесть на место. Он вытащил было ингалятор, но забыл о нем, потому что заговорил быстро и страстно:<br />- Я вспомнил, что такое предвкушение будущего, понимаете? Мы ведь уже давно перестали играть с ним и отказываемся туда переправляться. Вот из-за этого мир... я не знаю – буксует, что-ли, а может кто-то специально его замедляет? Только вот я не пойму, для чего? Чтобы мы успели его доиспользовать, выжать до конца? Дожрать, доносить, чтобы выкидывать было не жалко?<br />Я хочу кое в чем признаться. Я вас полюбил, знаете, у меня никогда не было целой кампании друзей. И это так удачно, что мы оказались здесь для перехода. – Януш обвел глазами всех нас.<br />- Для какого еще перехода? - оторопело спросил Дик. – Здесь всего лишь писательская резиденция, если я все правильно понял.<br />- Вот это я и пытаюсь сказать – произнес Януш. – Неужели вы верите, что сейчас напишете мемуары, а потом, переболев, усядитесь у камина и все это прослушаете? Космос скоро всосет весь этот грандиозный проект с бекапами - разломает на щепки и всосет, как и все остальное. Нам нечего здесь делать, нечего архивировать, нам не стоит задерживаться, пора уходить. В моем университете в последнее время проводились исследования. Я украл из лаборатории несколько капсул со штаммом лоскутной мигрени. - Он поднял вверх руку с ингалятором. – Мы перенесемся в будущее сейчас, не тратя силы на...<br />Какая-то темная масса метнулась у меня перед глазами, это Дик, опрокинув табуретку ринулся к Янушу. Он схватил его за руку с ингалятором, - разжимая ему пальцы. Опомнившись, я тоже кинулся туда, вцепился во вторую руку. Ингалятор уже был у Дика, он передал его Николь.<br />- А теперь осторожно опускаем его, у него может быть оружие в кармане. – сказал мне Дик. - Слышишь, спокойно ложимся и не дергаемся, хорошо? - обратился он к Янушу, которого обнимал за плечи, казалось, отец ведет задушевную беседу с сыном-подростком.<br />Януш лежал лицом вниз, а мы его обыскивали. Я нащупал в кармане ту самую бумажку, с которой он читал - больше там ничего не было. Дик шарил в другом кармане – Януш дрожал от ярости.<br />- Здесь только это, - сказал Дик, вынимая из кармана телефон Януша.<br />- Он желтый! – сказала Николь.<br />И тут я увидел, что Януш трясется не от злости, а от смеха. Он перевернулся на спину - мы теперь его не держали - он продолжал лежать, хохоча: «Друзья, - стонал он, - это всего лишь небольшое эссе о дизайне. Ну что скажете, сегодня я заработал обед?»", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1213786246159609856", "published": "2021-03-03T09:53:12+00:00", "source": { "content": "/Отрывок из длинного текста, который сейчас пишу./\n- Я готов прочесть, что написал вчера. – сказал Януш, вставая со своей табуретки.\nОн держал в руках какой-то смятый листок, словно собирался произнести короткую речь на юбилее.\n-Да, я писал на бумаге, – сказал он, посмотрев на нас поверх листа. – Это не так важно, на чем писать, но в последнее время мне легче так. Я попытаюсь объяснить. Вот например, вчера нам выдали планшеты и знаете, что удивило меня больше всего? То, что они были без упаковки.\nЯ вспомнил, что это удивило и меня. Мне даже показалось тогда, что я увидел на своем отпечатки чьих-то пальцев.\n- Это планшеты писателей из предыдущего потока, - выкрикнула Николь со своего места. Наверное бедняг перерезали, одного за другим. – Она скорчила страшную рожу.\nЯнуш улыбнулся ей: - Да, меня удивило что планшет не лежал в коробке. Еще пару лет назад его упаковали бы, как флакон духов. Мы развязывали бы тесемки, разворачивали бы папиросную бумагу, слой за слоем, словно раздевая кого-то в первую брачную ночь. Итак, я продолжу? - Он снова уткнулся носом в листок:\n- Все началось с того, что я отнес свой телефон в починку и получил временный. Я такого не ожидал, думал придется обходиться вообще без связи и был очень благодарен, что обо мне позаботились. Этот временный был точно таким же черным, как и мой, только с зеленоватым отливом, но какая разница? Через неделю мой телефон вернулся из мастерской и тут я увидел, что он неуловимо-чужой. Все вроде было нормально, но я помнил, что мой был угольно-черным а этот казался светлее. Я никак не мог к нему привыкнуть, потому что вот уже много лет покупаю только черные телефоны. Казалось бы, я мог бы написать жалобу, потребовать свой прибор назад, но я засомневался: что если мой телефон и раньше был не таким уж черным? Теперь, когда я привык к тому временному, я уже не помнил каким был изначальный цвет.\nВозможно, история кажется вам не стоящей выеденного яйца, но меня тогда это испугало. Мне и раньше казалось, что я не улавливаю изменений, новых условий игры, о которым всем давно известно, что в одно прекрасное утро окажусь единственным человеком, оставшимся на планете, потому что все как-то потихоньку договорились и улетели отсюда. И вот, мой телефон превращается в маленького монстра, слепленного из случайных деталей неведомым Франкенштейном, и похоже – это в порядке вещей. Мне пришло в голову, что приборы скоро и вовсе лишатся тел, станут голлограммой, висящей в воздухе. И тогда я попробовал представить какую-нибудь совершенно новую технологию: светящийся экран, или луч, ну как в кино про будущее, и понял что и эти фантазии уже выглядят устаревшими.\nС этого момента я начал свое исследование. Первым делом, попытался вспомнить, что чувствовал раньше, увидев что-то по-настоящему новое: например изменение формы крыла в последней модели мобиля. Я вспомнил, что этот непривычный изгиб в первую минуту меня ранил. Чтобы привыкнуть к новому - да хотя бы даже к новой моде на кроссовки - нужно героическое усилие – и не надо смеяться – мы все делали этот рывок в будущее, чтобы быть там вместе с миром.\nЯ увлекся дизайном, каждый день теперь просматривал сотни фотографий, пытаясь уловить новые тенденции. Я впервые в жизни всерьез заинтересовался модой, она всегда казалась мне довольно увлекательной игрой, за которой интересно наблюдать со стороны, а теперь я решил попробовать в ней участвовать. Эти шмотки на мне - остатки того увлечения.\nА потом все стало появляться и улетать слишком стремительно. Я уже не говорю о предметах, стоило только услышать что-то, или прочесть, или написать слова, вот хотя бы такие как эти - все сразу тянуло в какую-то пробоину, словно у нас здесь все разгерметизировалось.\nДо меня вдруг дошло, что модные вещи потому-то нас и волновали, что будили в нас предвкушение будущего, теперь же, когда они отказывались брать нас с собой, мы тоже стали к ним равнодушны.\nЯ вновь стал подолгу рассматривать фотографии предметов – вещей покрупнее, которые пока не унесло, в которые люди все еще вкладывали хоть какую-то идею. Я выискивал новые модели мобилей и заметил, что большинство дизайнеров по-прежнему использовали лишь органические формы. Бамперы были похожи либо на акулий оскал, либо на приплюснутую морду дикой кошки. Это относилось не только к автомобилям. Не важно, шла ли речь о станках, или ракетах - машина редко изображала именно машину, она чаще притворялась животным. Получается, люди давно уже догадались, что в будущее можно попасть лишь с помощью живого проводника, чудесного помощника. И тогда я вспомнил о больших машинах: о гигантских телескопах и бурильных установках, о сверхскоростных поездах, ледоколах и самолетах. Мне подумалось что в этих огромных предметах время движется отдельными мощными толчками.\nВсе знают, что многие авиакомпании до сих пор используют машины, которым сто лет, и в то же время именно самолеты человек пытается усовершенствовать в первую очередь. Каждый год конструкторы разрабатывают новые модели, но мы же понимаем, что законы аэродинамики не изменяются с такой же частотой. Может люди просто пытаются найти оптимальную форму для перехода? Не последнюю роль здесь играет и сам воздух: почему-то именно он представляется нам порталом в будущее. Может потому, что стоит подняться вверх всего на десяток метров – и твоя ближайшая судьба уже не гарантированна? И тут я понял: будущее больше не хочет играть с нами на мелкие деньги, теперь оно потребует настоящей пошлины за проезд и мы всегда об этом знали.\nЯ любовался самолетами, но меня расстраивало, что мало кто из дизайнеров правильно понимал свою задачу. Многие машины были лихо раскрашены, напоминая, то туземца, испещренного татуировками, то пловчиху в ярком купальнике. Некоторые были и совсем нелепыми: разрисованными мультяшными персонажами. Мне даже показалось, что кто-то нарочно пытается скрыть истинное назначение машины и покрывает ее поверхность этой нелепицей, словно камуфляжем.\nА потом я увидел Ангела. Это был тяжелый арктический самолет, перевозящий грузы и топливо. Именно благодаря своему назначению, Ангелу не требовалось убеждать клиентов авиокомпании в собственной лояльности: он был просто белым, с тупым носом, подчеркнутым серым кружком, похожим на поросячий пятачок. «Глазами» Ангела были узкие окна, «ртом» - большое окно нижнего отсека, а «нимбом» – полукруглое окно пилотской кабины. Ангел смеялся, но узкие черные глаза были сощурены не от смеха. Впервые за последние годы я увидел лицо будущего, не доброе и не злое – неожиданное, не высчитанное маркетологами для мелкой базарной возни. Не знаю, влюбился бы я в этого арктического поросенка, если бы увидел просто фото, а не видео. Он явился мне в хищном и целеустремленном движени, когда разгонялся перед взлетом. Я прочел об этих самолетах: их было всего пара штук. Я мог бы уехать в какой-нибудь дальний северный город, устроиться работать на промышленный аэродром и видеть своими глазами, как он несется по полосе, но тут началась эпидемия, полярные исследования приостановили и эти самолеты сейчас почти не летают. Это уже не важно, я вновь вспомнил, как выглядит будущее.\nЯнуш аккуратно сложил листок с которого читал, положил его в карман, но не спешил снова сесть на место. Он вытащил было ингалятор, но забыл о нем, потому что заговорил быстро и страстно:\n- Я вспомнил, что такое предвкушение будущего, понимаете? Мы ведь уже давно перестали играть с ним и отказываемся туда переправляться. Вот из-за этого мир... я не знаю – буксует, что-ли, а может кто-то специально его замедляет? Только вот я не пойму, для чего? Чтобы мы успели его доиспользовать, выжать до конца? Дожрать, доносить, чтобы выкидывать было не жалко?\nЯ хочу кое в чем признаться. Я вас полюбил, знаете, у меня никогда не было целой кампании друзей. И это так удачно, что мы оказались здесь для перехода. – Януш обвел глазами всех нас.\n- Для какого еще перехода? - оторопело спросил Дик. – Здесь всего лишь писательская резиденция, если я все правильно понял.\n- Вот это я и пытаюсь сказать – произнес Януш. – Неужели вы верите, что сейчас напишете мемуары, а потом, переболев, усядитесь у камина и все это прослушаете? Космос скоро всосет весь этот грандиозный проект с бекапами - разломает на щепки и всосет, как и все остальное. Нам нечего здесь делать, нечего архивировать, нам не стоит задерживаться, пора уходить. В моем университете в последнее время проводились исследования. Я украл из лаборатории несколько капсул со штаммом лоскутной мигрени. - Он поднял вверх руку с ингалятором. – Мы перенесемся в будущее сейчас, не тратя силы на...\nКакая-то темная масса метнулась у меня перед глазами, это Дик, опрокинув табуретку ринулся к Янушу. Он схватил его за руку с ингалятором, - разжимая ему пальцы. Опомнившись, я тоже кинулся туда, вцепился во вторую руку. Ингалятор уже был у Дика, он передал его Николь.\n- А теперь осторожно опускаем его, у него может быть оружие в кармане. – сказал мне Дик. - Слышишь, спокойно ложимся и не дергаемся, хорошо? - обратился он к Янушу, которого обнимал за плечи, казалось, отец ведет задушевную беседу с сыном-подростком.\nЯнуш лежал лицом вниз, а мы его обыскивали. Я нащупал в кармане ту самую бумажку, с которой он читал - больше там ничего не было. Дик шарил в другом кармане – Януш дрожал от ярости.\n- Здесь только это, - сказал Дик, вынимая из кармана телефон Януша.\n- Он желтый! – сказала Николь.\nИ тут я увидел, что Януш трясется не от злости, а от смеха. Он перевернулся на спину - мы теперь его не держали - он продолжал лежать, хохоча: «Друзья, - стонал он, - это всего лишь небольшое эссе о дизайне. Ну что скажете, сегодня я заработал обед?»", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1213786246159609856/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1208312522821439488", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Сорванные погоны<br />Родителям не с кем его оставить и решено, что пару раз в неделю он после школы будет идти к их соседу Карлу. Карл выше всех людей, которые когда-либо встречались мальчику. До сих пор он думал, что такая разница в пропорциях возможна лишь в компьютерных играх, где гномы и великаны то воюют, то становятся союзниками.<br />Оказавшись в незнакомой прихожей, ребенок некоторое время стоит не шевелясь. Он вежливо слушает, как сосед объясняет ему то, что ему уже объяснили родители: у мамы срочная подработка, в ближайшие недели по вторникам и четвергам Лу Чань будет после школы приходить не домой, а сюда. Больше уже нечего объяснять, но мальчик все еще стоит перед Карлом и тому кажется, что сейчас он ждет не каких-нибудь новых слов, а знака вселенной, что все отменилось и можно идти домой. Карл ошибается: Лу Чань не надеется на вселенную, он знает, что многие дети его возраста то-ли по глупости, то-ли по черствости не реагируют на речь малознакомых взрослых, если она не содержит приказа, и теперь он притворяется таким вот ребенком, использует эту возможность, чтобы потянуть время, привыкнуть чужой квартире, ее маслянисто-горькому запаху.<br />Карл уходит на кухню готовить ему бутерброд. В приоткрытую дверь он видит, как мальчик медленно подходит к столу и снимает рюкзак так неохотно, словно расстаётся с оружием. Потом он опускается на одно колено, склоняется над рюкзаком - и на мгновение становится похожим на тщедушного Геракла, брезгливо разлепляющего пасть льву – несколько минут он роется в рюкзачных внутренностях, доставая оттуда альбом и фломастеры.<br />Карл мало знает современных детей и Лу Чань кажется ему маленькой мягкой капсулой в которой заключен незнакомый ему новый мир одновременно и слишком легкий и громоздкий. Мальчик рисует ракеты и подписывает рисунки огромными иероглифами, похожими на раздувшиеся баклажаны. Его фломастеры не очень-то похожи на детские. Они скорей напоминают дорогое оборудование спортсменов-экстремалов: тревожно-красные, золотые, серебрянные, с зигзагами молний и словно обугленные дыханием дракона.<br />Спустя пару дней Лу Чань расскажет Карлу правила военной игры у него на телефоне. Карл подержит у уха крохотный голубой наушник, похожий на инопланетную ягоду и услышит, как в нем бесконечно повторяется восторженный электронный менуэт. Под эту музыку танки Лу Чаня разъезжают по залитым солнцем полянам и взбираются на косогоры, показывая, словно жабы, беззащитное зелёное пузо. В выдуманных пейзажах этой войны разлито что-то неуловимое – благодать. Но стоит лишь расслабиться и раствориться в ней - всепрощающей, мягкой - как какой-нибудь из танков взрывается с предсмертным электронным кваканьем.<br />Теперь мальчик часто встречает Карла и в другие дни недели. Непонятно правда, встречал ли он его и раньше, просто не замечал, или это весна выманивает на улицу даже таких домоседов, но Карл оказывается то на остановке, то на парковой скамейке, то в небольшой очереди в киоск. Как-то раз Лу Чань шагает домой из школы, как вдруг кто-то весело колотит по его ранцу. Карл расспрашивает Лу Чаня как прошла его презентация про Австралию, положив свою огромную руку ему на затылок. Мимо проходят какие-то мальчишки из школы и глупо хихикают. А ведь и правда, Лу Чань не помнит, чтобы великан в игре дотронулся до гнома, или эльфа. Графика под такое не заточена, а значит и в жизни это наверное выглядит смешно. И тут Лу Чань вновь вспоминает, что он ребенок, такой же, как эти хихикающие мальчишки, а значит может вести себя так же глупо и грубо. Он двигает головой, так чтобы рука Карла соскользнула, и спустя мгновение избавляется от ноши.<br />Когда на следующий день он приходит к Карлу, то как обычно садится рисовать, а Карл на кухне принимается готовить ему бутерброд. Внезапно мальчик слышит вскрик и звон. Стоя в проеме двери, он видит что тарелка распалась на фарфоровые льдины. Лу Чань помогает Карлу, собирать осколки в шаткую крякающую башенку, а когда поднимает голову, видит, что тот продолжает сидеть на корточках печальный и озадаченный.<br />- Ты уж извини, дружище, второй тарелки у меня нет, - говорит Карл. – Давай-ка положу тебе бутерброд на салфетку.<br />До Лу Чаня внезапно доходит, то, о чем он как-то не думал: Карл совершенно один, его семья не в отъезде, его дети не у дедушки с бабушкой, он один всегда и скорее всего навсегда.<br />Руки Карла безвольно висят между коленей, как у огромного орангутанга. Лу Чань берет его огромную кисть и кладет себе на плечо и Карл ему улыбается.<br />Ощущение теплой взрослой руки на плече – руки абсолютно чужой, (потому что в семье Лу Чаня у всех другое строение рук и другая температура тела) – это все еще не главное. Лу Чаня поражает лицо Карла: ему еще никогда не удавалось так сильно повлиять на мимику чужого взрослого человека и сделать еще что-то – неуловимое, что изменяет всю комнату, а может и всю квартиру. Когда спустя пару недель учительница музыки объяснит им что такое аккорды и покажет, как держать руку на клавиатуре, он вспомнит удобное грузное тепло на своем плече и две беззвучные ноты, возникшие одновременно. Аккорд – это дружба. Лу Чань радует учительницу неожиданной музыкальной чуткостью: он берет аккорды точнее и мягче, чем его одноклассники.<br />В старших классах школы он в первый раз оглядывается на свое детство и пытается его рассмотреть. Потом это произойдет еще несколько раз в его жизни: большой переучет, когда в архиве меняется директор и новые работники с ожесточением переклеивают все таблички на папках. Но сейчас Лу Чань в первый раз развернул свое детство, как карту, нарисованную средневековым мореплавателем: местами густо разрисованную, местами - с огромными пустотами там, где он не смог ничего разглядеть. Сейчас он наносит на пергамент не какие-нибудь острова, а целые материки.<br />Например, запахи. Он обнаружил что тяжелый дурноватый душок, которым тянуло из маленькой подвальной прачечной на углу дает не какая-то подземная плесень, а самокрутка с марихуаной. А также, теперь он понимает, почему так рассвирепела мама, когда в первый день семейного отпуска они заселялись в гостиницу и по ошибке получили ключи от неубранного номера. В том номере пахло сексом - теперь и этот запах нанесен на карту. Маслянистый запах, который он слышал когда-то в квартире соседа-немца тоже почти расшифрован: он оказывается, состоял из нескольких компонентов: солодовый виски, табак и кажется что-то косметическое вроде крема для бритья. Это никак не объясняет, кем был их сосед и чем занимался. Карл - еще одно белое пятно.<br />После школы Лу Чань поступает в колледж искусств на отделение фотографии. На одно из занятий преподаватель приносит не альбом с работами очередного великого фотографа, а дешевые картинки, которые когда-то очень давно были в моде: двумерное изображение, в котором спрятано трехмерное. Эта попсовая забава может многому научить художника - говорит преподаватель. Например тому, как прихотливо человеческое зрение, как много зависит от фокусировки взгляда. Он раздает картинки студентам, предлагая им вглядеться. Студенты вертят картинки так и эдак, пытаясь изменить угол зрения. Кто-то уже увидел спрятанный рисунок и восхищенно вопит, кто-то кладет репродукцию на пол и смотрит сверху, кто-то наоборот: поднимает ее над головой. Помыкавшись со своей репродукцией, Лу Чань уже не надеется увидеть этот скрытый рисунок и теперь просто наблюдает за однокурсниками, изобретающими все новые стратегии. Одна из девочек приклеивает репродукцию к стеклянной двери, а затем выходит в коридор. Да у нее получилось: слой стекла между ней и репродукцией странным образом сработал, как линза, изменяющая восприятие. Лу Чань уже тоже собирается попробовать этот метод, как вдруг застывает. Он помнит это из детства: фигура в окне, которая двумя руками держит лист, прижатый к стеклу. Он видит не свою однокурсницу, а большого грузного человека, который обеими руками, прижимает к окну лист, с нарисованным сердцем и улыбается ему, семилетнему, когда он возвращается из школы. Ему смутно припоминается, как и он прижимал к стеклу лист из принтера. Получается, они с Карлом вели тайную романтическую переписку? Вот же ублюдок! Кто же он? Кем работал, на какие деньги жил? Всего лишь отморозок-дауншифтер, или настоящий хищник, затаившийся в их наивном городке?<br />Лу Чань продолжает сдавать курсовые и готовиться к просмотрам. Он не подавлен, не потрясен, но теперь уже не забывает о Карле. Он думает о нем слишком много. Но если бы Карл дотронулся до него еще как-то, он бы точно запомнил. И главный аргумент в пользу Карла: Лу Чань не чувствует, что теперь должен переписать все названия на карте своего детства. Разве насилие не изменило бы там все? Все материки оказались бы уродливо деформированными, как на той картинке, где изображалось, что произойдет с земным шаром, если рядом окажется черная дыра. Хотя кое-что уж наверняка придется изменить: к табличке «Родители» Лу Чань добавляет «слишком занятые» и «легкомысленные» а иногда, совсем уж маленькими буквами: «дебилы».<br />Лу Чань боится вспомнить что-нибудь еще. С опаской косится на черную прорубь психоанализа, но огромный ущерб ему уже нанесен. Дело в том, что он мечтает стать серьезным фотографом. Он снимает людей и уже сейчас его хвалят за зоркость, неожиданную для двадцатилетнего. Зоркость – его суперсила, огненный шарик над его головой. Если шарик квакнет и испарится, померцав на прощание отдельными желтыми пикселями, – художника не станет, останется просто еще один ремесленник, умеющий обращаться с пленочным фотоаппаратом.<br />Сейчас он постоянно ощущает тяжесть руки Карла на своем плече. Она всегда там, как уродливый раскисший погон.<br />Почему-то он теперь часто смотрит на однокурсников, гадая, как бы поступил каждый из них на его месте. Вспоминает, что многие мальчики из его класса постоянно носили толстовки с капюшоном. Сейчас он тоже покупает такую, - (капюшоны, похоже, и не собираются выходить из моды). Почему тогда, 13 лет назад, никто не объяснил ему, что существует простой способ прикрыть шею, а главное – защититься от налога на зоркость: от сочувствия, от неясных деталей, которые будут преследовать и мучать. Всякий, кто не хочет страдать знает: капюшон надежно защищает от коварства периферийного зрения, которое все хладнокровно фиксирует но лишь спустя годы выдает отчет.<br />Через пару лет Лу Чань впервые оказывается в Нью-Йорке. Это его первый вечер в доме профессорской четы, спонсирующей его новую учебу. Завтра его повезут смотреть кампус и комнату в общежитии. Ужин окончен и Лу Чаню показали его спальню. Он впервые выпил так много. И кто только придумал эти огромные бокалы, похожие на аквариумы на высоких ножках?<br />Не включая свет, мальчик рассматривает огромное пушистое полотенце, которое разложили у него на кровати во всю длинну. А то он бы его не заметил, такой-то шик! Лу Чань хихикает. Он берет полотенце в руки и подкидывает вверх. До него долетает райский запах смягчителя для белья. Полотенце, удивительно тонкое и легкое, состоит из рельефных клеточек в каждой из которых живет выпуклая золотистая шерстинка. Лу Чань подкидывает полотенце еще раз – и оно обнаруживает невероятные способности к левитации. При каждом подкидывании ткань охотно замирает на секунду - и в воздухе повисает панорама: заснеженные горы и одинокие желтые огоньки на склонах. Наконец, он подбрасывает полотенце слишком высоко и оно повисает, зацепившись за раму большого застекленного постера. Картина опасно кренится набок, того и гляди упадет. Лу Чань включает свет.<br />На старомодном постере изображен большой многоквартирный дом. В каждом из окон видна фигурка человека, или целые семьи, нарисованные в стиле, который так ему нравился в детстве, потому что для этих круглолицых семей исключена возможность быть несчастными по-своему. Все, кто стоит у окон, прислонили к стеклу одинаковые рисунки с зеленым сердцем. Текст на постере призывает жителей земли на какую-то акцию по защите природы.<br />Лу Чань смотрит в окно. Там, напротив, почти такой же дом, прошитый вертикальным светом окон на лестничных клетках. Внутри, словно зубчатые позвонки древней ящерицы, видны пролеты ступенек, которые повторяются от этажа к этажу, словно кто-то каждый раз создает их заново с необъяснимым упорством.<br />Жена профессора слишком поздно спохватилась, что не отнесла гостю плед. Вначале она завозилась на кухне, а теперь он возможно уже лег. Парень постесняется попросить одеяло, он не знает, что будет еще холодней. Надо пойти, но ей неудобно. Она видела, как за столом мальчик захмелел, размяк - так сухая чайная хризантема распускается медленным ворохом в горячей воде. Сейчас он может быть совсем пьян, не одет – нет, так не годится, - решает она, - Нужно попросить Майка, пусть он отнесет. Справа от нее обтянутая белой футболкой спина мужа, он читает перед сном, лежа на боку, но скорей всего уже спит. Жена профессора закутывается в халат, берет плед и поднимается по лестнице. Дверь заперта изнутри. - Ну и ладно, спи, - облегченно вздыхает она, и тихонько спускается обратно, в спальню.<br />Лу Чань не спит, он мерзнет даже после горячего душа. Он уже дважды бегал в туалет, растирал себе ноги, чтобы побыстрее заснуть, но все никак не может согреться. Хозяева уже улеглись, не ломиться же к ним за одеялом. Внезапно ему приходит в голову дерзкий план: спуститься в столовую и налить себе виски, которое, возможно, еще стоит на столе. Алкоголь его точно согреет. Он представляет себе, что его застукает профессор, или его жена – да ладно, он объяснит, они славные ребята, с чувством юмора. Будет у них еще один семейный анекдот, на этот раз про стеснительного азиата. Он уже подходит к двери, когда вспоминает, про Джейсона, семилетнего сына профессора. Он представляет, как сейчас у двери детской стоит маленькая фигурка. В своей пижаме с капюшоном Джейсон похож на игрушечный перископ и в объективе этого перископа Лу Чань видит себя со спины,– видит свой силуэт на фоне кухонного окна, угрожающий и черный.<br />Он отходит от двери и возвращается в кровать, закутывается в невесомую простыню, затем тянется к полотенцу, висящему на стуле, и кое-как прикрывается им сверху. Он сворачивается в тугой клубок, так, что умудряется весь поместиться под полотенцем.<br />_____<br />Рассказ - часть большого текста-антиутопии, который сейчас пишу. Написан в рамках игры в сообществе txt-me.livejournal.com", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1208312522821439488", "published": "2021-02-16T07:22:34+00:00", "source": { "content": "Сорванные погоны\nРодителям не с кем его оставить и решено, что пару раз в неделю он после школы будет идти к их соседу Карлу. Карл выше всех людей, которые когда-либо встречались мальчику. До сих пор он думал, что такая разница в пропорциях возможна лишь в компьютерных играх, где гномы и великаны то воюют, то становятся союзниками.\nОказавшись в незнакомой прихожей, ребенок некоторое время стоит не шевелясь. Он вежливо слушает, как сосед объясняет ему то, что ему уже объяснили родители: у мамы срочная подработка, в ближайшие недели по вторникам и четвергам Лу Чань будет после школы приходить не домой, а сюда. Больше уже нечего объяснять, но мальчик все еще стоит перед Карлом и тому кажется, что сейчас он ждет не каких-нибудь новых слов, а знака вселенной, что все отменилось и можно идти домой. Карл ошибается: Лу Чань не надеется на вселенную, он знает, что многие дети его возраста то-ли по глупости, то-ли по черствости не реагируют на речь малознакомых взрослых, если она не содержит приказа, и теперь он притворяется таким вот ребенком, использует эту возможность, чтобы потянуть время, привыкнуть чужой квартире, ее маслянисто-горькому запаху.\nКарл уходит на кухню готовить ему бутерброд. В приоткрытую дверь он видит, как мальчик медленно подходит к столу и снимает рюкзак так неохотно, словно расстаётся с оружием. Потом он опускается на одно колено, склоняется над рюкзаком - и на мгновение становится похожим на тщедушного Геракла, брезгливо разлепляющего пасть льву – несколько минут он роется в рюкзачных внутренностях, доставая оттуда альбом и фломастеры.\nКарл мало знает современных детей и Лу Чань кажется ему маленькой мягкой капсулой в которой заключен незнакомый ему новый мир одновременно и слишком легкий и громоздкий. Мальчик рисует ракеты и подписывает рисунки огромными иероглифами, похожими на раздувшиеся баклажаны. Его фломастеры не очень-то похожи на детские. Они скорей напоминают дорогое оборудование спортсменов-экстремалов: тревожно-красные, золотые, серебрянные, с зигзагами молний и словно обугленные дыханием дракона.\nСпустя пару дней Лу Чань расскажет Карлу правила военной игры у него на телефоне. Карл подержит у уха крохотный голубой наушник, похожий на инопланетную ягоду и услышит, как в нем бесконечно повторяется восторженный электронный менуэт. Под эту музыку танки Лу Чаня разъезжают по залитым солнцем полянам и взбираются на косогоры, показывая, словно жабы, беззащитное зелёное пузо. В выдуманных пейзажах этой войны разлито что-то неуловимое – благодать. Но стоит лишь расслабиться и раствориться в ней - всепрощающей, мягкой - как какой-нибудь из танков взрывается с предсмертным электронным кваканьем.\nТеперь мальчик часто встречает Карла и в другие дни недели. Непонятно правда, встречал ли он его и раньше, просто не замечал, или это весна выманивает на улицу даже таких домоседов, но Карл оказывается то на остановке, то на парковой скамейке, то в небольшой очереди в киоск. Как-то раз Лу Чань шагает домой из школы, как вдруг кто-то весело колотит по его ранцу. Карл расспрашивает Лу Чаня как прошла его презентация про Австралию, положив свою огромную руку ему на затылок. Мимо проходят какие-то мальчишки из школы и глупо хихикают. А ведь и правда, Лу Чань не помнит, чтобы великан в игре дотронулся до гнома, или эльфа. Графика под такое не заточена, а значит и в жизни это наверное выглядит смешно. И тут Лу Чань вновь вспоминает, что он ребенок, такой же, как эти хихикающие мальчишки, а значит может вести себя так же глупо и грубо. Он двигает головой, так чтобы рука Карла соскользнула, и спустя мгновение избавляется от ноши.\nКогда на следующий день он приходит к Карлу, то как обычно садится рисовать, а Карл на кухне принимается готовить ему бутерброд. Внезапно мальчик слышит вскрик и звон. Стоя в проеме двери, он видит что тарелка распалась на фарфоровые льдины. Лу Чань помогает Карлу, собирать осколки в шаткую крякающую башенку, а когда поднимает голову, видит, что тот продолжает сидеть на корточках печальный и озадаченный.\n- Ты уж извини, дружище, второй тарелки у меня нет, - говорит Карл. – Давай-ка положу тебе бутерброд на салфетку.\nДо Лу Чаня внезапно доходит, то, о чем он как-то не думал: Карл совершенно один, его семья не в отъезде, его дети не у дедушки с бабушкой, он один всегда и скорее всего навсегда.\nРуки Карла безвольно висят между коленей, как у огромного орангутанга. Лу Чань берет его огромную кисть и кладет себе на плечо и Карл ему улыбается.\nОщущение теплой взрослой руки на плече – руки абсолютно чужой, (потому что в семье Лу Чаня у всех другое строение рук и другая температура тела) – это все еще не главное. Лу Чаня поражает лицо Карла: ему еще никогда не удавалось так сильно повлиять на мимику чужого взрослого человека и сделать еще что-то – неуловимое, что изменяет всю комнату, а может и всю квартиру. Когда спустя пару недель учительница музыки объяснит им что такое аккорды и покажет, как держать руку на клавиатуре, он вспомнит удобное грузное тепло на своем плече и две беззвучные ноты, возникшие одновременно. Аккорд – это дружба. Лу Чань радует учительницу неожиданной музыкальной чуткостью: он берет аккорды точнее и мягче, чем его одноклассники.\nВ старших классах школы он в первый раз оглядывается на свое детство и пытается его рассмотреть. Потом это произойдет еще несколько раз в его жизни: большой переучет, когда в архиве меняется директор и новые работники с ожесточением переклеивают все таблички на папках. Но сейчас Лу Чань в первый раз развернул свое детство, как карту, нарисованную средневековым мореплавателем: местами густо разрисованную, местами - с огромными пустотами там, где он не смог ничего разглядеть. Сейчас он наносит на пергамент не какие-нибудь острова, а целые материки.\nНапример, запахи. Он обнаружил что тяжелый дурноватый душок, которым тянуло из маленькой подвальной прачечной на углу дает не какая-то подземная плесень, а самокрутка с марихуаной. А также, теперь он понимает, почему так рассвирепела мама, когда в первый день семейного отпуска они заселялись в гостиницу и по ошибке получили ключи от неубранного номера. В том номере пахло сексом - теперь и этот запах нанесен на карту. Маслянистый запах, который он слышал когда-то в квартире соседа-немца тоже почти расшифрован: он оказывается, состоял из нескольких компонентов: солодовый виски, табак и кажется что-то косметическое вроде крема для бритья. Это никак не объясняет, кем был их сосед и чем занимался. Карл - еще одно белое пятно.\nПосле школы Лу Чань поступает в колледж искусств на отделение фотографии. На одно из занятий преподаватель приносит не альбом с работами очередного великого фотографа, а дешевые картинки, которые когда-то очень давно были в моде: двумерное изображение, в котором спрятано трехмерное. Эта попсовая забава может многому научить художника - говорит преподаватель. Например тому, как прихотливо человеческое зрение, как много зависит от фокусировки взгляда. Он раздает картинки студентам, предлагая им вглядеться. Студенты вертят картинки так и эдак, пытаясь изменить угол зрения. Кто-то уже увидел спрятанный рисунок и восхищенно вопит, кто-то кладет репродукцию на пол и смотрит сверху, кто-то наоборот: поднимает ее над головой. Помыкавшись со своей репродукцией, Лу Чань уже не надеется увидеть этот скрытый рисунок и теперь просто наблюдает за однокурсниками, изобретающими все новые стратегии. Одна из девочек приклеивает репродукцию к стеклянной двери, а затем выходит в коридор. Да у нее получилось: слой стекла между ней и репродукцией странным образом сработал, как линза, изменяющая восприятие. Лу Чань уже тоже собирается попробовать этот метод, как вдруг застывает. Он помнит это из детства: фигура в окне, которая двумя руками держит лист, прижатый к стеклу. Он видит не свою однокурсницу, а большого грузного человека, который обеими руками, прижимает к окну лист, с нарисованным сердцем и улыбается ему, семилетнему, когда он возвращается из школы. Ему смутно припоминается, как и он прижимал к стеклу лист из принтера. Получается, они с Карлом вели тайную романтическую переписку? Вот же ублюдок! Кто же он? Кем работал, на какие деньги жил? Всего лишь отморозок-дауншифтер, или настоящий хищник, затаившийся в их наивном городке?\nЛу Чань продолжает сдавать курсовые и готовиться к просмотрам. Он не подавлен, не потрясен, но теперь уже не забывает о Карле. Он думает о нем слишком много. Но если бы Карл дотронулся до него еще как-то, он бы точно запомнил. И главный аргумент в пользу Карла: Лу Чань не чувствует, что теперь должен переписать все названия на карте своего детства. Разве насилие не изменило бы там все? Все материки оказались бы уродливо деформированными, как на той картинке, где изображалось, что произойдет с земным шаром, если рядом окажется черная дыра. Хотя кое-что уж наверняка придется изменить: к табличке «Родители» Лу Чань добавляет «слишком занятые» и «легкомысленные» а иногда, совсем уж маленькими буквами: «дебилы».\nЛу Чань боится вспомнить что-нибудь еще. С опаской косится на черную прорубь психоанализа, но огромный ущерб ему уже нанесен. Дело в том, что он мечтает стать серьезным фотографом. Он снимает людей и уже сейчас его хвалят за зоркость, неожиданную для двадцатилетнего. Зоркость – его суперсила, огненный шарик над его головой. Если шарик квакнет и испарится, померцав на прощание отдельными желтыми пикселями, – художника не станет, останется просто еще один ремесленник, умеющий обращаться с пленочным фотоаппаратом.\nСейчас он постоянно ощущает тяжесть руки Карла на своем плече. Она всегда там, как уродливый раскисший погон.\nПочему-то он теперь часто смотрит на однокурсников, гадая, как бы поступил каждый из них на его месте. Вспоминает, что многие мальчики из его класса постоянно носили толстовки с капюшоном. Сейчас он тоже покупает такую, - (капюшоны, похоже, и не собираются выходить из моды). Почему тогда, 13 лет назад, никто не объяснил ему, что существует простой способ прикрыть шею, а главное – защититься от налога на зоркость: от сочувствия, от неясных деталей, которые будут преследовать и мучать. Всякий, кто не хочет страдать знает: капюшон надежно защищает от коварства периферийного зрения, которое все хладнокровно фиксирует но лишь спустя годы выдает отчет.\nЧерез пару лет Лу Чань впервые оказывается в Нью-Йорке. Это его первый вечер в доме профессорской четы, спонсирующей его новую учебу. Завтра его повезут смотреть кампус и комнату в общежитии. Ужин окончен и Лу Чаню показали его спальню. Он впервые выпил так много. И кто только придумал эти огромные бокалы, похожие на аквариумы на высоких ножках?\nНе включая свет, мальчик рассматривает огромное пушистое полотенце, которое разложили у него на кровати во всю длинну. А то он бы его не заметил, такой-то шик! Лу Чань хихикает. Он берет полотенце в руки и подкидывает вверх. До него долетает райский запах смягчителя для белья. Полотенце, удивительно тонкое и легкое, состоит из рельефных клеточек в каждой из которых живет выпуклая золотистая шерстинка. Лу Чань подкидывает полотенце еще раз – и оно обнаруживает невероятные способности к левитации. При каждом подкидывании ткань охотно замирает на секунду - и в воздухе повисает панорама: заснеженные горы и одинокие желтые огоньки на склонах. Наконец, он подбрасывает полотенце слишком высоко и оно повисает, зацепившись за раму большого застекленного постера. Картина опасно кренится набок, того и гляди упадет. Лу Чань включает свет.\nНа старомодном постере изображен большой многоквартирный дом. В каждом из окон видна фигурка человека, или целые семьи, нарисованные в стиле, который так ему нравился в детстве, потому что для этих круглолицых семей исключена возможность быть несчастными по-своему. Все, кто стоит у окон, прислонили к стеклу одинаковые рисунки с зеленым сердцем. Текст на постере призывает жителей земли на какую-то акцию по защите природы.\nЛу Чань смотрит в окно. Там, напротив, почти такой же дом, прошитый вертикальным светом окон на лестничных клетках. Внутри, словно зубчатые позвонки древней ящерицы, видны пролеты ступенек, которые повторяются от этажа к этажу, словно кто-то каждый раз создает их заново с необъяснимым упорством.\nЖена профессора слишком поздно спохватилась, что не отнесла гостю плед. Вначале она завозилась на кухне, а теперь он возможно уже лег. Парень постесняется попросить одеяло, он не знает, что будет еще холодней. Надо пойти, но ей неудобно. Она видела, как за столом мальчик захмелел, размяк - так сухая чайная хризантема распускается медленным ворохом в горячей воде. Сейчас он может быть совсем пьян, не одет – нет, так не годится, - решает она, - Нужно попросить Майка, пусть он отнесет. Справа от нее обтянутая белой футболкой спина мужа, он читает перед сном, лежа на боку, но скорей всего уже спит. Жена профессора закутывается в халат, берет плед и поднимается по лестнице. Дверь заперта изнутри. - Ну и ладно, спи, - облегченно вздыхает она, и тихонько спускается обратно, в спальню.\nЛу Чань не спит, он мерзнет даже после горячего душа. Он уже дважды бегал в туалет, растирал себе ноги, чтобы побыстрее заснуть, но все никак не может согреться. Хозяева уже улеглись, не ломиться же к ним за одеялом. Внезапно ему приходит в голову дерзкий план: спуститься в столовую и налить себе виски, которое, возможно, еще стоит на столе. Алкоголь его точно согреет. Он представляет себе, что его застукает профессор, или его жена – да ладно, он объяснит, они славные ребята, с чувством юмора. Будет у них еще один семейный анекдот, на этот раз про стеснительного азиата. Он уже подходит к двери, когда вспоминает, про Джейсона, семилетнего сына профессора. Он представляет, как сейчас у двери детской стоит маленькая фигурка. В своей пижаме с капюшоном Джейсон похож на игрушечный перископ и в объективе этого перископа Лу Чань видит себя со спины,– видит свой силуэт на фоне кухонного окна, угрожающий и черный.\nОн отходит от двери и возвращается в кровать, закутывается в невесомую простыню, затем тянется к полотенцу, висящему на стуле, и кое-как прикрывается им сверху. Он сворачивается в тугой клубок, так, что умудряется весь поместиться под полотенцем.\n_____\nРассказ - часть большого текста-антиутопии, который сейчас пишу. Написан в рамках игры в сообществе txt-me.livejournal.com", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1208312522821439488/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1206387575630454784", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "С детства возмущали боксеры, которые сидят, развалившись, в углу ринга, а сразу несколько человек над ними хлопочут. Когда пишешь, становишься таким боксером. Только вот возиться с тобой никто не будет - все сам. Автор сам себе машет в потную рожу салфеткой, сам растирает ногу, сведенную судоргой, сам себе шепчет стратегические советы с злодейским видом, и сам же отгоняет себя от себя, чтобы не мешал сосредоточиться. И вот эта девица на каблуках, которая носит цифры - тоже ты. А в противоположном углу - набычился и смотрит исподлобья твой ненаглядный текст.", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1206387575630454784", "published": "2021-02-10T23:53:31+00:00", "source": { "content": "С детства возмущали боксеры, которые сидят, развалившись, в углу ринга, а сразу несколько человек над ними хлопочут. Когда пишешь, становишься таким боксером. Только вот возиться с тобой никто не будет - все сам. Автор сам себе машет в потную рожу салфеткой, сам растирает ногу, сведенную судоргой, сам себе шепчет стратегические советы с злодейским видом, и сам же отгоняет себя от себя, чтобы не мешал сосредоточиться. И вот эта девица на каблуках, которая носит цифры - тоже ты. А в противоположном углу - набычился и смотрит исподлобья твой ненаглядный текст.", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1206387575630454784/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1206361503067787264", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Мама одного милого высокочувствительного ребенка попросила предупреждать, когда у нас на занятиях будут страсти-мордасти. Я легкомысленно сказала, что на ближайшем уроке ничего такого не будет, а потом, уже когда вплотную занялась подготовкой темы, оказалось что ласточки-таки залетают в сопла, еще и как. В итоге я целый день гонялсь за смертью, чтобы подцепить ее пинцетом, а она возникала каждый раз в другом месте, как юркая вошь.", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1206361503067787264", "published": "2021-02-10T22:09:55+00:00", "source": { "content": "Мама одного милого высокочувствительного ребенка попросила предупреждать, когда у нас на занятиях будут страсти-мордасти. Я легкомысленно сказала, что на ближайшем уроке ничего такого не будет, а потом, уже когда вплотную занялась подготовкой темы, оказалось что ласточки-таки залетают в сопла, еще и как. В итоге я целый день гонялсь за смертью, чтобы подцепить ее пинцетом, а она возникала каждый раз в другом месте, как юркая вошь.", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1206361503067787264/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1205666888209526784", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Чак Паланик провел как-то опрос среди своих читателей: \"Расскажите о самом диком розыгрыше, который устроили вам друзья\". Победил один ветеринар. На какой-то пьянке друзья зашили его в мертвую лошадь и он был вынужден выбираться из нее наутро. <br />Почему-то я не очень верю в существование этого ветеринара. История настолько чаковско-паланиковская, что, мне кажется, он весь конкурс затеял, чтобы ее рассказать. С другой стороны, читатель тоже не абы чей, а паланиковский, почему бы ему и не существовать.<br />Я же это рассказываю, чтобы пожаловаться как мне трудно пишется. Мне кажется, я прорываюсь в зашитую лошадь, вот.", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1205666888209526784", "published": "2021-02-09T00:09:46+00:00", "source": { "content": "Чак Паланик провел как-то опрос среди своих читателей: \"Расскажите о самом диком розыгрыше, который устроили вам друзья\". Победил один ветеринар. На какой-то пьянке друзья зашили его в мертвую лошадь и он был вынужден выбираться из нее наутро. \nПочему-то я не очень верю в существование этого ветеринара. История настолько чаковско-паланиковская, что, мне кажется, он весь конкурс затеял, чтобы ее рассказать. С другой стороны, читатель тоже не абы чей, а паланиковский, почему бы ему и не существовать.\nЯ же это рассказываю, чтобы пожаловаться как мне трудно пишется. Мне кажется, я прорываюсь в зашитую лошадь, вот.", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1205666888209526784/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1202317558629842944", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Не приведи бог увидеть французский бунт, бессмысленный и беспощадный, описанный в романе Мюриель Барбери \"Элегантность ежика\". Двенадцатилетняя девочка - вундеркинд задумала покончить с собой и поджечь дом. Пятидесятилетняя консъержка отказывается идти навстречу своему женскому счастью, и это все еще не спойлер. На самом деле я благодарна книге, она подарила мне много счастливых минут, но любимой она не станет. Меня изрядно взбесила узость социального, а может даже экзистенциального спектра в котором действуют персонажи. Вроде же могли бы догадаться поискать не под фонарем. Толстого, опять же, читали (Один из героев назвал своих котов Левин и Китти, другая - Лев). Пьер, или Левин все-таки были смелее, когда искали откровений в косьбе на свежем воздухе, или хотя бы в масонстве. (Но сердце конечно тает, они там все любят нашего Толстого!) В \"Элегантности ежика\" альтернатива представлена японской культурой и прекрасным соседом-японцем. Книга к тому же невероятно уютна,(все происходит в многоквартирном доме в Париже) . Мне кажется, это авторская ошибка: комфортная реальность мешает читателю понять, что все-таки приводит людей к такому напряженному поиску правды, если вся их жизнь состоит из чтения, наблюдений и дружеских чаепитий. Мне даже показалось, что в конце автор попыталась компенсировать этот уют весьма безжалостным для читателя способом. По-настоящему прекрасны маленкие эссе о движении, только ради них стоит прочесть роман.<br /><br />", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1202317558629842944", "published": "2021-01-30T18:20:43+00:00", "source": { "content": "Не приведи бог увидеть французский бунт, бессмысленный и беспощадный, описанный в романе Мюриель Барбери \"Элегантность ежика\". Двенадцатилетняя девочка - вундеркинд задумала покончить с собой и поджечь дом. Пятидесятилетняя консъержка отказывается идти навстречу своему женскому счастью, и это все еще не спойлер. На самом деле я благодарна книге, она подарила мне много счастливых минут, но любимой она не станет. Меня изрядно взбесила узость социального, а может даже экзистенциального спектра в котором действуют персонажи. Вроде же могли бы догадаться поискать не под фонарем. Толстого, опять же, читали (Один из героев назвал своих котов Левин и Китти, другая - Лев). Пьер, или Левин все-таки были смелее, когда искали откровений в косьбе на свежем воздухе, или хотя бы в масонстве. (Но сердце конечно тает, они там все любят нашего Толстого!) В \"Элегантности ежика\" альтернатива представлена японской культурой и прекрасным соседом-японцем. Книга к тому же невероятно уютна,(все происходит в многоквартирном доме в Париже) . Мне кажется, это авторская ошибка: комфортная реальность мешает читателю понять, что все-таки приводит людей к такому напряженному поиску правды, если вся их жизнь состоит из чтения, наблюдений и дружеских чаепитий. Мне даже показалось, что в конце автор попыталась компенсировать этот уют весьма безжалостным для читателя способом. По-настоящему прекрасны маленкие эссе о движении, только ради них стоит прочесть роман.\n\n", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1202317558629842944/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1199993666036203520", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Детей на курсе, как ни странно, заводит зимняя тема. Они родились в Израиле, снега не видели, но видимо родители им что-то такое рассказали. Я им как раз читала \"Зов предков\" Джека Лондона и осознала вдруг, что вот же он, зов предков. \"О, холод! - говорит Р. - холод это... это вау! Мы с подружкой гуляли вчера и страшно замерзли, (+11) а там, в парке семья жарила шашлыки, так мы незаметно подошли к жаровне и грелись.\" <br />Мне подумалось, что Р. с подружкой упустили возможнось воплотить в жизнь один из самых романтических литературных сюжетов: незнакомец подходит к костру. Что-то такое ей и сказала. Хотела даже примеры привести и память услужливо подбросила Пелевина, где героя, во время кислотного трипа выбрасывает в ночь, к чужому костру. Потом вспомнила рассказ Чехова, где к костру в степи подходит мужик, чтобы рассказать как он счастлив с молодой женой, и вскоре прощается, идет дальше, потому что счастье внутри не дает ему усидеть на месте. \"А чего-нибудь другого, что можно рассказать восьмилетним мы не сможем вспомнить?\" - едко поинтересовалась училка, поселившаяся недавно в голове. \"Капитанская дочка\"? - ответил ей внутренний двоечник. - Там же типа заячий тулупчик дарили, может это и было у костра?\" Надо перечитать. <br />Захотелось сказать Р, что в принципе можно попросить незнакомых людей дать погреться у жаровни. Тут завопили одновременно внутренняя мамаша: \"А вдруг они педофилы?\" и внутренний психолог: \"Нужно уважать чужие границы.\" Тут еще нечто территориальное израильское: к тебе легко могут обратиться на улице и рассказать всю свою жизнь, но стоит наступать на чужой коврик у двери, как у тебя спросят, что ты здесь делаешь. <br />Все-таки хочу провести занятие про чужие костры в степи. Если кто припомнит такие истории, буду благодарна. ", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1199993666036203520", "published": "2021-01-24T08:26:24+00:00", "source": { "content": "Детей на курсе, как ни странно, заводит зимняя тема. Они родились в Израиле, снега не видели, но видимо родители им что-то такое рассказали. Я им как раз читала \"Зов предков\" Джека Лондона и осознала вдруг, что вот же он, зов предков. \"О, холод! - говорит Р. - холод это... это вау! Мы с подружкой гуляли вчера и страшно замерзли, (+11) а там, в парке семья жарила шашлыки, так мы незаметно подошли к жаровне и грелись.\" \nМне подумалось, что Р. с подружкой упустили возможнось воплотить в жизнь один из самых романтических литературных сюжетов: незнакомец подходит к костру. Что-то такое ей и сказала. Хотела даже примеры привести и память услужливо подбросила Пелевина, где героя, во время кислотного трипа выбрасывает в ночь, к чужому костру. Потом вспомнила рассказ Чехова, где к костру в степи подходит мужик, чтобы рассказать как он счастлив с молодой женой, и вскоре прощается, идет дальше, потому что счастье внутри не дает ему усидеть на месте. \"А чего-нибудь другого, что можно рассказать восьмилетним мы не сможем вспомнить?\" - едко поинтересовалась училка, поселившаяся недавно в голове. \"Капитанская дочка\"? - ответил ей внутренний двоечник. - Там же типа заячий тулупчик дарили, может это и было у костра?\" Надо перечитать. \nЗахотелось сказать Р, что в принципе можно попросить незнакомых людей дать погреться у жаровни. Тут завопили одновременно внутренняя мамаша: \"А вдруг они педофилы?\" и внутренний психолог: \"Нужно уважать чужие границы.\" Тут еще нечто территориальное израильское: к тебе легко могут обратиться на улице и рассказать всю свою жизнь, но стоит наступать на чужой коврик у двери, как у тебя спросят, что ты здесь делаешь. \nВсе-таки хочу провести занятие про чужие костры в степи. Если кто припомнит такие истории, буду благодарна. ", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1199993666036203520/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198942132935815168", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Событием вчерашнего дня стала не прививка, а музыка в такси. Там как раз шла передача ностальгической музыки для золотого возраста. Она уже сто лет выходит в эфир в одно и то же время и я стараюсь этого не слышать. Там Синатра, меня от него тошнит. И вот, после знакомой заставки, первая песня - классический рок, вторая - он же. Все понравилось, чудесная передача. Здравствуй, грусть. ", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1198942132935815168", "published": "2021-01-21T10:47:59+00:00", "source": { "content": "Событием вчерашнего дня стала не прививка, а музыка в такси. Там как раз шла передача ностальгической музыки для золотого возраста. Она уже сто лет выходит в эфир в одно и то же время и я стараюсь этого не слышать. Там Синатра, меня от него тошнит. И вот, после знакомой заставки, первая песня - классический рок, вторая - он же. Все понравилось, чудесная передача. Здравствуй, грусть. ", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198942132935815168/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198378462510297088", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Когда мне было шесть, тетя послушала, как я лихо читаю по слогам и объявила, что у меня отлично получается и теперь я буду читать себе сама. Это было жесточайшее отлучение от груди. Я потеряла возможность слушать, разглядывая цветочные мордочки на занавесках и закручивая в носок деревянный шарик. Одновременно с этим я потеряла возможность задавать бездумные и неряшливые детские вопросы. Спустя несколько лет я уже искренне была благодарна тете за одиночество в чтении. (Оно возникло внезапно и потому я его и сейчас отчетливо чувствую, и это кайф.) Но к этому времени у меня появились уже не тупые вопросы, а спрашивать было некого. Я помню ощущение трудного глотания, словно через какой-то порог в горло проходит слишком большая таблетка. Сейчас, когда читаю детям на курсе, снова чувствую эти вопросы. Я не то, чтобы боюсь их услышать. Надеюсь, смогу объяснить, почему добрая собака Бэк загрызла неплохую собаку Шпица. Интересно, что они не спрашивают. (А они умные и не стесняются говорить) Похоже, они легче, чем я в детстве (и до сих пор) принимают сложность мира. ", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1198378462510297088", "published": "2021-01-19T21:28:10+00:00", "source": { "content": "Когда мне было шесть, тетя послушала, как я лихо читаю по слогам и объявила, что у меня отлично получается и теперь я буду читать себе сама. Это было жесточайшее отлучение от груди. Я потеряла возможность слушать, разглядывая цветочные мордочки на занавесках и закручивая в носок деревянный шарик. Одновременно с этим я потеряла возможность задавать бездумные и неряшливые детские вопросы. Спустя несколько лет я уже искренне была благодарна тете за одиночество в чтении. (Оно возникло внезапно и потому я его и сейчас отчетливо чувствую, и это кайф.) Но к этому времени у меня появились уже не тупые вопросы, а спрашивать было некого. Я помню ощущение трудного глотания, словно через какой-то порог в горло проходит слишком большая таблетка. Сейчас, когда читаю детям на курсе, снова чувствую эти вопросы. Я не то, чтобы боюсь их услышать. Надеюсь, смогу объяснить, почему добрая собака Бэк загрызла неплохую собаку Шпица. Интересно, что они не спрашивают. (А они умные и не стесняются говорить) Похоже, они легче, чем я в детстве (и до сих пор) принимают сложность мира. ", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198378462510297088/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198192433648463872", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "\"Он хотел, чтобы это осталось в тайне и прочли все.\" - не могу нагуглить цитату из Джона Ирвинга, так что возможно исказила слова. Очень точно передан абсурдный писательский импульс, с которым я не могу разобраться уже несколько лет. Меня радовало, когда в фб увеличивалось количество подписчиков, но там что-то с акустикой, и это дико мешало. ", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1198192433648463872", "published": "2021-01-19T09:08:57+00:00", "source": { "content": "\"Он хотел, чтобы это осталось в тайне и прочли все.\" - не могу нагуглить цитату из Джона Ирвинга, так что возможно исказила слова. Очень точно передан абсурдный писательский импульс, с которым я не могу разобраться уже несколько лет. Меня радовало, когда в фб увеличивалось количество подписчиков, но там что-то с акустикой, и это дико мешало. ", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198192433648463872/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198047678830194688", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Всегда было интересно, как писатели приходят к заглавию \"Моя жизнь\". Ну или условная \"моя жизнь\", трансформированная в \"Жизнь Арсеньева\" или \"Повесть о жизни\". По идее такое должно появляться в старости, когда возникает усталость от писательского вранья и вранья не дающего признавать его таковым. (\"Я не придумываю\", \"герои сами себя пишут\"). Вдруг наступает неприятное отстранение от собственных текстов, уже не веришь, что сами себя писали, возможно дело в изменении оптики. Слова \"моя жизнь\" - ключ к тихой правде и одновремено портал в графоманство. ", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1198047678830194688", "published": "2021-01-18T23:33:45+00:00", "source": { "content": "Всегда было интересно, как писатели приходят к заглавию \"Моя жизнь\". Ну или условная \"моя жизнь\", трансформированная в \"Жизнь Арсеньева\" или \"Повесть о жизни\". По идее такое должно появляться в старости, когда возникает усталость от писательского вранья и вранья не дающего признавать его таковым. (\"Я не придумываю\", \"герои сами себя пишут\"). Вдруг наступает неприятное отстранение от собственных текстов, уже не веришь, что сами себя писали, возможно дело в изменении оптики. Слова \"моя жизнь\" - ключ к тихой правде и одновремено портал в графоманство. ", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1198047678830194688/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1197982761352499200", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Накануне нынешнего локдауна испытала внезапную нежность к взрослой группе в студии (при мысли, что не увижу их в ближайшие недели). Сварила им сахлав - это, если кто не знает, такой восточный молочный кисель. Мне нравится само слово, есть в нем легкое колыхание печали. В группе много русских, мало кто знал, каков сахлав на вкус. Он должен быть просто по-восточному сладким, молочным и немного цветочным, корица еще, так что и пряным тоже. Я передержала кастрюлю на огне и там образовались корочки. Это недопустимо, ибо суть сахлава в его однородности и гладкости. Съедашь его быстро, но те все то время, пока он еще в стакане, ты должен чувствовать ровную утешающую сладость. Не получилось в общем. Корочки внесли сиротскую ноту : хлеб, размягченный в молоке. Во время локдауна варила его себе пару раз - опять не то: один раз не загустился, в другой - закоптился: пах дымом костра. Странный напиток очень.", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1197982761352499200", "published": "2021-01-18T19:15:47+00:00", "source": { "content": "Накануне нынешнего локдауна испытала внезапную нежность к взрослой группе в студии (при мысли, что не увижу их в ближайшие недели). Сварила им сахлав - это, если кто не знает, такой восточный молочный кисель. Мне нравится само слово, есть в нем легкое колыхание печали. В группе много русских, мало кто знал, каков сахлав на вкус. Он должен быть просто по-восточному сладким, молочным и немного цветочным, корица еще, так что и пряным тоже. Я передержала кастрюлю на огне и там образовались корочки. Это недопустимо, ибо суть сахлава в его однородности и гладкости. Съедашь его быстро, но те все то время, пока он еще в стакане, ты должен чувствовать ровную утешающую сладость. Не получилось в общем. Корочки внесли сиротскую ноту : хлеб, размягченный в молоке. Во время локдауна варила его себе пару раз - опять не то: один раз не загустился, в другой - закоптился: пах дымом костра. Странный напиток очень.", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1197982761352499200/activity" }, { "type": "Create", "actor": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "object": { "type": "Note", "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1197299011246182400", "attributedTo": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762", "content": "Вот теперь появился человек с которым я реально боюсь встретиться после смерти, на какой-нибудь аллее загробного пансионата. Это Джек Лондон. Была вынуждена адаптировать его \"Зов предков\", чтобы почитать завтра в зуме детям на 100рисовании. В местах, где стая загрызает больную собаку, пишу просто: \"и она умерла\". Вместо жутких сцен дрессировки пишу: \"И тогда пес понял, что человек сильнее\" По-моему уже так довольно жесткача. Прости, Джек. Думаю, если мы встретимся, ты не вступишь в полемику, но потом, придя домой, напишешь: \" Ее вялая изнеженная душа была не готова услышать грозный хор неведомого. С чисто женской изворотливостью она... \" - Ну и так далее. ", "to": [ "https://www.w3.org/ns/activitystreams#Public" ], "cc": [ "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/followers" ], "tag": [], "url": "https://www.minds.com/newsfeed/1197299011246182400", "published": "2021-01-16T21:58:49+00:00", "source": { "content": "Вот теперь появился человек с которым я реально боюсь встретиться после смерти, на какой-нибудь аллее загробного пансионата. Это Джек Лондон. Была вынуждена адаптировать его \"Зов предков\", чтобы почитать завтра в зуме детям на 100рисовании. В местах, где стая загрызает больную собаку, пишу просто: \"и она умерла\". Вместо жутких сцен дрессировки пишу: \"И тогда пес понял, что человек сильнее\" По-моему уже так довольно жесткача. Прости, Джек. Думаю, если мы встретимся, ты не вступишь в полемику, но потом, придя домой, напишешь: \" Ее вялая изнеженная душа была не готова услышать грозный хор неведомого. С чисто женской изворотливостью она... \" - Ну и так далее. ", "mediaType": "text/plain" } }, "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/entities/urn:activity:1197299011246182400/activity" } ], "id": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/outbox", "partOf": "https://www.minds.com/api/activitypub/users/1197282410593525762/outboxoutbox" }